Призвание – милосердие, или Спасательный круг доброты
Размышления об этом накапливались более полугода, чтобы наконец-то вылиться в газетный материал. Писать про праздники, концерты и утренники всегда гораздо проще, чем поднимать больные, трудные, порой постыдные для общества темы и проблемы. Но закрывать на них глаза – не означает, что они не существуют. И я рискнула войти в одну из них, выбрав для этого именно первый день нового года.
Утренний борщ
Ранее утро наступившего 2017-го года. Украшенный по-европейски, прихорошенный и по-настоящему чистый город еще дремлет. Только бабушки с внуками прогуливаются по набережной, пока отсыпаются загулявшие в новогоднюю ночь родители, да из церквей доносятся звуки утренней службы. Небольшой автомобиль останавливается в условленном месте. Молодые люди открывают багажник и достают большую емкость с борщом. Как по сигналу, из подворотен начинают стекаться люди, преимущественно мужчины. Они стоят в очереди, чтобы получить миску горячего борща да рыбные котлеты с кашей. Возможно, это их единственная горячая порция за прошедшую неделю.
— Вы бомж? — задаю я вопрос первому опустошившему миску мужику.
— Я? Нет. У меня есть жилье. Я инженер.
— А почему вы здесь находитесь? Вы что, дома не можете приготовить еду или у вас не из чего?
— У меня отключены коммуникации.
— За долги?
— Нет. Я выпивал иногда и любил собрать у себя сослуживцев. Это не часто бывало, но я душа-человек, и все, если какие неприятности, стекались с проблемами ко мне. Соседям и жене это не нравилось, а я не умел отказать. На плите однажды сгорела курица. У вас не сгорало никогда? Не поверю. У меня сгорела, да с дымом. Сосед, начальник большой, вызвал на меня пожарных и милицию, написал заявление. Приехали, составили протоколы. Я имел ранее работу. Фирма наша распалась. Долги были по зарплатам, а у меня соответственно по коммуналке. Ну и покатилось. Вот сейчас я здесь. Говорю спасибо добрым людям, что протягивают мне миску горячей еды.
«Стыдно здесь стоять»
— Скажите, пожалуйста, как вы здесь оказались? — обращаюсь я ко второму персонажу – внешне весьма симпатичному, но заросшему щетиной мужчине.
— Я бомж, временно живу у знакомых.
— Где ваш дом? Вы же не родились на улице?
— На Украине. Я хохол.
— А здесь что ищете?
— Социалки и убежища не ищу. Как обратился в социальные службы, так и забыл эту идею: слишком много формальностей для получения статуса беженца, не у всякого нервов хватит ходить по инстанциям. Работу хотел найти. У вас земляков моих много работает. В приют обращался, у Центра занятости дежурю, за любые приработки хватаюсь. Я плиточник и каменщик. Люблю свою профессию. Я такие вещи с плиткой и камнем вытворяю, камины тоже кладу.
— Насколько я знаю, на такую профессию всегда спрос и даже очередь.
— Было так. Теперь только знакомые знакомым. В коттеджах у вас тоже украинцев уже не хотят видеть, даже несмотря на то, что наш труд дешевле. Я вообще-то умею по стройке делать практически все. Может, посодействуете с работой? Стыдно здесь стоять и миску супа просить, здоровый мужик с руками и головой вроде.
— Пьешь? — перехожу я на «ты». Найду тебе работу, а ты потом подведешь всех, накосячишь и ищи ветра в поле.
— Да мне эта водка – может быть, может и не быть. Когда семья и все стабильно, я вообще не помню о спиртном. Девочки у меня растут очень хорошенькие. Не выкладывай мои фотки в интернет, смотрят они новости, не хочу, чтоб меня увидели, обманываю их, что хорошо зарабатываю.
Затронула за живое
К слову сказать, дюжина прибывших на горячий завтрак людей, совсем не выглядит бездомными или бомжами. Никто не матерится, начинают философские разговоры, неплохо даже одеты. В общении не прослеживается деградации. «Может, мы не тех кормим?» — спрашиваю тихонько у нашего водителя. «Может, алкоголики пришли чисто за закуской?» — терзают меня сомнения. Мне объясняют, что смогли прийти те, которые еще не совсем сдали социальные позиции, остальные, наверное, праздновали Новый год и не могут пока передвигаться. Людей сегодня гораздо меньше обычного.
— Почему мы с вами едим суп на парапете тротуара у церкви? Новый год на дворе, у вас что, нет родственников и не накрыт стол? — задаю вопрос очередному прибывшему.
— Нет, сестра есть, но она открестилась от меня. У меня есть зависимость. Это болезнь. От нее я страдаю, не могу с ней справиться, но очень хочу.
— Почему вы не обратитесь в социальный приют, там наверняка есть психологи, наркологи, есть частные клиники.
— Частные клиники? — смеется. — Цены знаете? А у вас нет зависимостей?
В голове проносятся мысли, и я перебираю, к чему у меня есть непреодолимая тяга. Сладости и кофе порой выходят за рамки, и я не знаю, как соблюсти над собой контроль, чтоб не наедаться этой дряни, но ем и ем, особенно на ночь или когда переживаю. Дети прячут от меня шоколад, и тогда я ищу его у соседей. Значит, я глюкозо- кофеинозависимая?..
— Вроде мы товарищи по несчастью. Только моя зависимость не вредит окружающим, а от вас плохо всем. Соседям, знакомым и незнакомым. Вы алкоголик – повсеместная проблема нашего общества. Вы не завели потомков и не создали материальных благ.
Наверное, затронула за живое. Прекращаются откровения, человек, попросив еще хлеба, уходит. Я лицо постороннее и не знаю, как правильно себя вести. Надо быть деликатным в таких вопросах, чтоб не навредить.
Рабочих мест нет
Новый персонаж подходит ко мне сам:
—Дорогие, расскажите про нас в своей газете. Я жестянщик, а Миша сварщик. У меня травма серьезная была. Мне бы инвалидность дать. Но врачиха написала тогда «эпилептик», утвердив, что она такой случай зафиксировала. Даже мать моя удивилась такому диагнозу, но теперь меня на работу не берут и группу не дают. Хожу в этот центр занятости уже год, так им теперь с образованием даже оператора лифта подавай. А мне каждый раз ответ один: рабочих мест нет, курсы пока все заняты.
— Вы чисто и по моде одеты, опрятны, это как вам удается?
— Женщина меня любит. Обстирывает, балует. Но стыдно ее объедать, вот и прихожу иногда сюда.
— А с Мишей что?
— Миша стоял на учете в центре занятости полгода. Работы там не давали. Пособие какое-то получал. Из пригорода позвонили, что работа в СПК есть. Отправился не раздумывая. Пробыл два месяца на уборочных. По месту регистрации потом не отчитался за полученные доходы. Штрафов таких навешали, мама не горюй. Забухал конкретно тогда, только и говорил про самоубийство. Да и вообще, кому мы такие нужны? Спасибо вот добрым людям, что приезжают, не только кормят, но и советы дают нам по разным вопросам.
Женщины, которых только две, говорить о себе не хотят. Просят записку подать в церкви – и незаметно исчезают.
Анатолий, Сергей, Иван, Володя один за другим делятся своими историями. Неизвестно, что из этого правда, где начинаются выдуманные истории. Кто-то рассказывает об алиментах, кто-то о кредитах, долгах, детях.
От них судьба отвернулась
Борщ, котлеты, порции праздничного, но постного пирога…
— Зачем вам это надо? — задаю вопрос организатором уличных обедов. — Почему вы их кормите?
— Если не мы, то кто? Ведь это же живые люди. Они тоже хотят тепла и еды.
— Если у вас есть такая потребность и желание помогать ближнему, почему вы выбрали именно эту категорию людей, а не направите силы и средства в детские дома? Почему не объединитесь и не начнете помогать больным детям?
— Потому, что уже направляли. Зачастую дети вырастают и считают, что им и далее все вокруг должны. Мы стараемся анализировать и помогать обездоленным и оставленным без внимания и взрослым, и малышам. Общаемся с детьми из приютов и круглосуточного сада, выезжаем также в район в многодетные семьи, помогаем им. Кто-то из знакомых направляется именно в такие семьи. Мое сердце наказало отправляться по выходным к бездомным и бедным.
— Хорошо, а не думаете вы о том, что способствуете усугублению их такого положения? Они не работают, вы их прикармливаете. Растите, может, бандитов или воров?
— По-вашему, если мама кормит сына, который в будущем совершает преступление, то она является соучастницей? Она просто выполняет свой материнский долг. А это не воры, а просто люди, которые оказались слабее нас с вами. От них судьба отвернулась – это мое мнение.
— Послушайте, но вам что, заняться нечем? У всех вас есть семьи, увлечения, работа, дела? Как вы пришли к тому, что посвящаете свободное время асоциальным людям, это же надо найти время закупиться, наготовить, заправить транспорт, проехать по городу, суметь быть дипломатом и собратом, ведь это не простой контингент.
— Жертвовать для кого-то — это абсолютно по христиански, по-человечески. Отдавать свое время, делиться любовью и заботой. Меня хватает и на своих детей, и на родственников. Стараемся помогать, чем можем. Вы же тоже не сидите 1 января дома, а вот приехали к нам и делаете этот репортаж не потому, наверное, что вам кто-то заплатит, а оттого, что так наказывает вам сердце.
«Наверное, так», — задумываюсь я.
Не оставаться равнодушными
— Кто вы? Сколько вас? Что собирает вас вместе?
— Боюсь употребить это слово, друзья, будем считать, что хорошие знакомые. Каждый занимается тем, что считает важным и нужным. Мы объединены общей идеей, вот собираемся. Готовим общий котел, организовываем транспорт и развозим еду.
— А как с доходами, надо же складываться на такое дело? Кем работаете в мирской жизни?
— Я – учитель, подруга швея, в синем авто — программист, Алексей – врач, Маша – экономист. И юристы есть, и плотники. Состоятельные и не очень. Объединяет нас одно – желание помогать, не оставаться равнодушными. На приготовления обедов этим людям складываемся обычно по 2-5 рублей. А вообще нет каких-то установок. Кто-то старается помогать всей семьей, кто-то поодиночке. Вот Сергей, уже не первый год занимается благотворительностью. Сам прошел такую школу, что сейчас постоянно старается для этой категории людей. Спросите, зачем? Не знаю, хочет и делает.
— Кто-то еще в городе организовывают обеды милосердия?
— Да, возле вокзала кормят бомжей баптисты. Возле храмов православные. Наверняка и костел что-то организовывает. В стенах своей организации кормит стариков и подопечных бедных еврейская организация Дэвид-Хэсэд, но их немного.
— А у вас подопечных сколько?
— Постоянных человек двадцать. Ждут нас.
«Они среди нас повсюду»
— Что самое трудное в такого рода деле? С какими проблемами сталкивались?
— Да, наверное, самое трудное – это обнаружить местоположение нуждающихся. Они среди нас повсюду. Недоверие, боль, которую уже не раз получали в жизни, травмы психического характера замыкают этих людей. Сначала всех их надо было уговаривать, чтобы они вышли на контакт, потом – чтобы приняли миску горячей еды. Они не верили нашим благим намерениям и просто уходили от нашей инициативы. Затем привыкли к нам. И сейчас ожидают этих обедов. Радуются, когда мы приезжаем, благодарят.
— Сколько человек обычно приходит? Как узнают?
— В одном месте не раздаем еду. Ездим по городу, меняем точки. Нуждающиеся передают информацию по своему «беспроводному радио». Находят теперь нас сами. Бывало, что в один из выходных доводилось накормить до 40 человек.
— С властями проблем нет?
— Жильцы домов угрожают милицией, когда видят, что мы останавливаемся в их районе. Но у нас пакеты разовые с собой, посуда. Крошки после обеда не остается, так как то, что уронят, немедленно подъедают голуби, эти птицы постоянные спутники наших встреч.
— Вкусный борщ и котлеты кто готовит?
— Сегодня Софья и Даша, в другие выходные кто-то другой. А вкусные потому, что с любовью.
— Что-то еще кроме обедов приходится решать для дальнейшей судьбы этих людей?
— Весь прошлый месяц узнавали об их проблемах и болезнях. Например, один инвалид не хотел даже слушать о госпитализации. А когда сказали ему: «Давай мы тебе баню и отмывку организуем», — страшно обрадовался. Когда отмыли – сам в больницу попросился. Жил до этой поры в брошенном строении. Злой, колючий. В больнице ожил, глаза загорелись. Сейчас ищем ему первый этаж для проживания, будем помогать в меру возможности. Кстати сказать, солидарность у этих людей невероятная. Они очень помогают друг другу. Вот, например, инвалиду, пока мы им только начинали заниматься, его друг активно помогал, сам из бывших употребляющих.
«Делаем это не для себя»
— А что власти? Приюты, больницы же социальные у нас есть. Вроде все работает.
Мои собеседники ничего не отвечают. Просто меняют тему.
Оказывается, много формальностей. Контингент среди подопечных специфический. Большинство неугодных для общества, с огромным грузом проблем и неудобств. Такие быстро попадают в руки правосудия. В основном те, кому не улыбнулась судьба. Скорее всего, виноватые в своем теперешнем положении сами. Это ничего не меняет. Такие люди есть, и проблема бездомности и алкоголизма в обществе существует. Особенно в обществе, которое живет на пороге черты бедности или уже за этой чертой.
— Скажите, можно я расскажу о вас в газете, чтобы люди знали о том, что вы делаете, какие вы молодцы?
— Ни в коем случае. Мы абсолютно не нуждаемся в рекламе. Делаем это не для себя и уж точно не для огласки. Просто хотим помочь людям. И помогаем.
— Хорошо, но кто-то тоже хочет помогать людям, присоединиться к вам, это возможно?
— Может, и возможно, но, думаю, общая проблема этим не решится, а у нас их только прибавится. Люди могут делать поступки самостоятельно, нуждающихся вокруг хватает. Единственное, что мы выяснили за эти годы, — желающих оказать разовую посильную помощь множество. Передал небольшие деньги или одежду и забыл, а вот так взять и посвящать этому неблагодарному делу время да еще систематически – практически очень мало. Но если вы христианин, то, наверное, при каждой церкви по месту жительства можно найти православное братство, а при костеле католическую миссию. При центре занятости тех, кому нужна работа и помощь. В газету вашу пусть обратятся в конце концов, вы же нас как-то нашли? – улыбается добрыми глазами моя собеседница. – Вам борща долить?..
Спасибо этим добрым сердцам, прошу добавки.
